По ночам звучит надрывный кашель автор

Небольшая подборка стихотворений о наших матерях.

Есть в природе знак святой и вещий,
Ярко обозначенный в венках:
Самая прекрасная из женщин –
Женщина с ребенком на руках.

От любой напасти заклинанья
(Ей то уж добра не занимать!),
Нет, не Богоматерь, а земная,
Гордая, возвышенная мать.

Свет любви издревле ей завещан,
Так вот и стоит она в веках:
Самая прекрасная из женщин –
Женщина с ребенком на руках.

Все на свете метится следами
Сколько бы не вышагал путей,
Яблоня – украшена плодами,
Женщина – судьбой своих детей.

Пусть ей вечно солнце рукоплещет,
Так она и будет жить в веках,
Самая прекрасная из женщин –
Женщина с ребенком на руках.

(Из интернета)

(Фото К. Новосартова)

Я помню руки матери моей,
Хоть нет ее, давно уж нет на свете.
Я рук не знал нежнее и добрей,
Чем жесткие, мозолистые эти.

Я помню руки матери моей,
Что утирали слезы мне когда-то.
В пригоршнях приносили мне с полей
Все, чем весна в родном краю богата.

Я помню руки матери моей,
Суровой ласки редкие мгновенья.
Я становился лучше и сильней
От каждого ее прикосновенья.

Я помню руки матери моей,
Широкие шершавые ладони.
Они что ковш. Приникни к ним и пей.
И не сыскать источника бездонней.

Я помню руки матери моей,
И я хочу, чтоб повторяли дети:
“Натруженные руки матерей,
святее вас нет ничего на свете!”.

Николай Рыленков

(Татьяна Лаврова. Фото Greenlady)

По ночам звучит надрывный кашель,
Старенькая женщина слегла.
Много лет она в квартире нашей
Одиноко в комнате жила.

Письма были, только очень редко.
И тогда, не замечая нас,
Все ходила и твердила:
“Детки, вам ко мне собраться бы хоть раз.

Ваша мать согнулась, поседела,
Что ж поделать – старость подошла.
Как бы хорошо мы посидели
Рядышком у нашего стола.

Вы под этот стол пешком ходили,
Песни пели часто до зари,
А теперь разъехались, уплыли.
Вот поди же, всех вас собери”.

Заболела мать, и той же ночью
Телеграф не уставал кричать:
“Дети, срочно! Дети, очень срочно!!
Приезжайте, заболела мать!”

Из Одессы, Таллинна, Игарки,
Отложив до времени дела,
Дети собрались, да только жалко
У постели, а не у стола.

Гладили морщинистые руки,
Мягкую серебряную прядь,
Так зачем же дали вы разлуке
Так надолго между вами встать?

Мать ждала вас в дождь и в снегопады,
В жаркие бессонницы ночей.
Неужели горя дожидаться надо,
Чтоб приехать к матери своей?

Неужели только телеграммы
Привели вас к скорым поездам?
Слушайте! Пока у вас есть мама,
Приезжайте к ней без телеграмм!

(Автора не знаю, хотя каждое  8-е марта читала это стихотворение со школьной сцены)

Скромные, прикрыв ладонь ладонью,
Мирно руки на столе лежат.
Сил лишившись, скрючив пальцы болью,
Маленький платочек теребят.

Были вы когда-то молодыми,
Поцелуи нежные храня…
Ласковые, добрые, родные
Руки, воспитавшие меня.

Вырастив детей моих и внучку,
Вы трудились днями напролёт.
И творили сами, в одиночку,
Счастье долгожданное своё.

Шили, штопали, стирали, мыли,
Полоскали в ледяной воде бельё,
Если нужно, строго всем грозили,
Защищая детище своё.

Все в морщинках руки дорогие,
Но всего на свете мне милей
Старые, уставшие, больные –
Руки доброй матери моей!

Забываем все-таки про мам.
А они скучают вечерами,
Изредка названивая нам
И всегда интересуясь нами.

Времени у нас, обычно, нет –
Мы живем серьезными делами,
Забывая часто, что в ответ
Позвонить мы обещали маме.

Мама, я звоню тебе, когда
На душе осенние печали.
Чтоб, как в те – далекие года
Слушали меня и понимали.

Хорошо, что есть куда звонить,
Хорошо, что есть кому ответить.
Пусть не рвется долго эта нить,
Может быть, главнейшая на свете!

Как они, что их волнует там?
Далеко, а может, близко где-то…
Забываем мы про наших мам.
И легко себе прощаем это.

(Петр Давыдов)

Уходят наши матери от нас,
Уходят потихонечку, на цыпочках,
А мы спокойно спим, едой насытившись,
Не замечая этот страшный час.

Уходят матери от нас не сразу, нет —
Нам это только кажется, что сразу.
Они уходят медленно и странно
Шагами маленькими по ступеням лет.

Вдруг спохватившись нервно в кой-то год,
Им отмечаем шумно дни рожденья,
Но это запоздалое раденье ни их,
Ни наши души не спасет.

Все удаляются они, все удаляются.
К ним тянемся, очнувшись ото сна,
Но руки вдруг о воздух ударяются —
В нем выросла стеклянная стена!

Мы опоздали.
Пробил страшный час.
Глядим мы со слезами потаенными,
Как тихими суровыми колоннами
Уходят наши матери от нас…

Евгений Евтушенко

Ни великой любви, ни бессмертной
Никогда не встречал у людей,
Кроме той — бесконечной, безмерной,
В сердце мамы почившей моей.

Как все суетно в мире, и грустно,
И темно — невозможно понять.
Лишь она навсегда безыскусна,
Драгоценна, единственна — мать.

Лишь ее в тишине посещает,
Отвечает на боль и на вздох,
Лишь ее в темноте освещает,
Ей внушает любовь свою Бог.

Всю возможную святость людскую
Он вдохнул в глубину ее глаз.
Оттого я сейчас и тоскую,
Оттого я и плачу сейчас.

Что мне проку, что память нетленна,
Что рыдания сороковин,
Если в этой печальной вселенной
Я навеки остался один.

Как все горестно в мире, как горек
Этот суетный круговорот…
И один человек только дорог —
Тот, который уже не придет.

ОВАНЕС ШИРАЗ

Не обижайте матерей,
На матерей не обижайтесь.
Перед разлукой у дверей
Нежнее с ними попрощайтесь.

И уходить за поворот
Вы не спешите, не спешите,
И ей, стоящей у ворот,
Как можно дольше помашите.

Вздыхают матери в тиши,
В тиши ночей, в тиши тревожной.
Для них мы вечно малыши,
И с этим спорить невозможно.

Так будьте чуточку добрей,
Опекой их не раздражайтесь,
Не обижайте матерей.
На матерей не обижайтесь.

Они страдают от разлук,
И нам в дороге беспредельной
Без материнских добрых рук –
Как малышам без колыбельной.

Пишите письма им скорей
И слов высоких не стесняйтесь,
Не обижайте матерей,
На матерей не обижайтесь!

• Цитата:

  Сообщение от Незабудка

  Одиночество — это долго:
  разрастается в куст иголка,
  покрываются ветви листвою
  неживою.
  Боль корнями врастает в глину.
  Одиночество — это длинно:
  день за днем облетают листья.
  Где же письма?

  Это чье???
  гениально!!! Спасибо, Незабудочка!!!

• Когда мы самых близких из людей,
  Своих седых отцов и милых матерей
  Словами чествуем, смущаясь, тянем звуки,
  Косноязычия испытывая муки.

  Как проще было бы в молчании обнять
  И целовать стареющие руки.
  К себе родное существо прижать
  Без всяких слов. И молча поздравлять.
  Но представляем это лишь в разлуке…

  Не часто вспомнишь, как там мать моя?
  Как там отец, о чем его мечтанья?
  И только лишь, когда в душе страданье,
  Любой из нас в гнездо родное мчится,
  Чтоб от судьбы ударов защититься,
  Хотя б на миг себя вдруг ощущая
  Ребенком, память детства возвращая.

• Не обижайте матерей,
  На матерей не обижайтесь.
  Перед разлукой у дверей
  Нежнее с ними попрощайтесь.

  И уходить за поворот
  Вы не спешите, не спешите,
  И ей, стоящей у ворот,
  Как можно дольше помашите.

  Вздыхают матери в тиши,
  В тиши ночей, в тиши тревожной.
  Для них мы вечно малыши,
  И с этим спорить невозможно.

  Так будьте чуточку добрей,
  Опекой их не раздражайтесь,
  Не обижайте матерей.
  На матерей не обижайтесь.

  Они страдают от разлук,
  И нам в дороге беспредельной
  Без материнских добрых рук –
  Как малышам без колыбельной.

  Виктор Гин

• Как много слов, больших и малых,
  Дано сознанием принять!
  Но в душу глубже всех запало
  Короткое, как юность, – мать.
  Нет более родного слова
  Священней, выше слова – мать.
  Душой бесхитростной готова
  она в любой момент понять
  Все наши беды, наше счастье,
  Себя забыв поставить в счет.
  Слезу украдкой в день ненастный
  Рукой мозолистой смахнет.
  Пока она на белом свете,
  Играем в детство много лет.
  С сединами – мы все же дети,
  И горя, будто бы, и нет…
  Когда сомкнет навеки вежды –
  Взорвется дней счастливых кладь,
  Внутри, как будто, лопнет стержень,
  В висках, как выстрел, слово – мать!
  И запоздалые укоры
  Волной горячей память жгут,
  Вину былых бездумных споров
  Лишь дни ушедшие сочтут.
  Томится мозг простым вопросом,
  Не в силах прошлое вернуть:
  «Зачем обиды ей приносим,
  Себе срезая жизни путь?»
  Родную мать не обвиняйте!
  Она всегда во всем права!
  Грехи невольные прощайте!
  Прощайте ей, пока жива!

• ЗАБОЛЕЛА МАТЬ! И той же ночью
  Телеграф не уставал кричать:
  – Дети, срочно…
  – Дети, очень срочно…
  Выезжайте, заболела мать!
  Из Одессы, Таллина, Игарки,
  Бросив все заботы и дела,
  Дети собрались, но только жалко, –
  У кровати, а не у стола.
  Гладили морщинистые руки,
  Мягкую серебряную прядь,
  Для чего же дали вы разлуке
  Так надолго перед вами встать?
  Мать ждала вас в дождь и в снегопады.
  Тягостной бессонницей ночей.
  Разве горя дожидаться надо,
  Чтоб приехать к матери своей?
  Неужели только телеграммы
  Привели вас к скорым поездам?
  Слушайте! Пока у вас есть мамы,
  Приезжайте к ним без телеграмм!

  p.s. шедеврально…

• Эта серия стихотворений про мать, выложенная в двух темах, меня довела до слез((((
  Какие красивые, глубокие стихи! И сколько в них правды, горькой, очень горькой правды…

• Цитата:

  Сообщение от Незабудка

  ЗАБОЛЕЛА МАТЬ! И той же ночью

  Телеграф не уставал кричать:
  – Дети, срочно…
  – Дети, очень срочно…
  Выезжайте, заболела мать!
  Из Одессы, Таллина, Игарки,
  Бросив все заботы и дела,
  Дети собрались, но только жалко, –
  У кровати, а не у стола.
  Гладили морщинистые руки,
  Мягкую серебряную прядь,
  Для чего же дали вы разлуке
  Так надолго перед вами встать?
  Мать ждала вас в дождь и в снегопады.
  Тягостной бессонницей ночей.
  Разве горя дожидаться надо,
  Чтоб приехать к матери своей?
  Неужели только телеграммы
  Привели вас к скорым поездам?
  Слушайте! Пока у вас есть мамы,
  Приезжайте к ним без телеграмм!

  p.s. шедеврально…

  Жан, откопала в инете полную версию этого душещепетильного стиха и его автора,
  это киргызский поэт Аала Токомбаева.

  По ночам звучит надрывный кашель,
  Старенькая женщина слегла.
  Много лет она в квартире нашей
  Одиноко в комнате жила.

  Письма были, только очень редко.
  И тогда, не замечая нас,
  Все ходила и шептала:
  “Дети, вам ко мне собраться бы хоть раз.

  Ваша мать согнулась, поседела,
  Что ж поделать – старость подошла.
  Как бы хорошо мы посидели
  Рядышком у этого стола.

  Вы под этот стол пешком ходили,
  Песни пели часто до зари,
  А теперь разъехались, уплыли.
  Вот поди же, всех вас собери”.

  Заболела мать, и той же ночью
  Телеграф не уставал кричать:
  “Дети, срочно, только очень срочно,
  Приезжайте, заболела мать!”

  Из Одессы, Таллинна, Игарки,
  Отложив до времени дела,
  Дети собрались, да только жалко
  У постели, а не у стола.

  Гладили морщинистые руки,
  Мягкую серебряную прядь,
  Для чего же дали вы разлуке
  Так надолго перед нею стать?

  Мать ждала вас в дождь и в снегопады.
  Тягостны бессонницы ночей.
  Разве горя дожидаться надо,
  Чтоб приехать к матери своей?

  Неужели только телеграммы
  Привели вас к скорым поездам?
  Слушайте! Все у кого есть мама,
  Приезжайте к ней без телеграмм!

• За годом год уносится навек,
  Покоем веют старческие нравы, –
  На смертном ложе гаснет человек
  В лучах довольства полного и славы!
  К тому и шел! Страстей своей души
  Боялся он, как буйного похмелья.
  – Мои дела ужасно хороши! –
  Хвалился с видом гордого веселья.
  Последний день уносится навек…
  Он слезы льет, он требует участья,
  Но поздно понял, важный человек,
  Что создал в жизни
  ложный облик счастья!
  Значенье слез, которым поздно течь,
  Не передать – близка его могила,
  И тем острее мстительная речь,
  Которою душа заговорила…

  Когда над ним, угаснувшим навек,
  Хвалы и скорби голос раздавался, –
  “Он умирал, как жалкий человек!” –
  Подумал я, и вдруг заволновался:
  “Мы по одной дороге ходим все. –
  Так думал я. – Одно у нас начало,
  Один конец. Одной земной красе
  В нас поклоненье свято прозвучало!
  Зачем же кто-то, ловок и остер, –
  Простите мне – как зверь в часы охоты,
  Так устремлен в одни свои заботы,
  Что он толкает братьев и сестер?!”

  Пускай всю жизнь душа меня ведет!
  – Чтоб нас вести, на то рассудок нужен!
  – Чтоб мы не стали холодны как лед,
  Живой душе пускай рассудок служит!
  В душе огонь – и воля, и любовь! –
  И жалок тот, кто гонит эти страсти,
  Чтоб гордо жить, нахмуривая бровь,
  В лучах довольства полного и власти!
  – Как в трех соснах, блуждая и кружа,
  Ты не сказал о разуме ни разу!
  – Соединясь, рассудок и душа
  Даруют нам – светильник жизни – разум!

  Когда-нибудь ужасной будет ночь.
  И мне навстречу злобно и обидно
  Такой буран засвищет, что невмочь,
  Что станет свету белого не видно!
  Но я пойду! Я знаю наперед,
  Что счастлив тот, хоть с ног его сбивает,
  Кто все пройдет, когда душа ведет,
  И выше счастья в жизни не бывает!
  Чтоб снова силы чуждые, дрожа,
  Все полегли и долго не очнулись,
  Чтоб в смертный час рассудок и душа,
  Как в этот раз, друг другу
  улыбнулись…

• Я ее не люблю, не люблю…
  Это – сила привычки случайной!
  Но зачем же с тревогою тайной
  На нее я смотрю, ее речи ловлю?

  Что мне в них, в простодушных речах
  Тихой девочки с женской улыбкой?
  Что в задумчиво-робко смотрящих очах
  Этой тени воздушной и гибкой?

  Отчего же – и сам не пойму –
  Мне при ней как-то сладко и больно,
  Отчего трепещу я невольно,
  Если руку ее на прощанье пожму?

  Отчего на прозрачный румянец ланит
  Я порою гляжу с непонятною злостью
  И боюсь за воздушную гостью,
  Что, как призрак, она улетит.

  И спешу насмотреться, и жадно ловлю
  Мелодически-милые, детские речи;
  Отчего я боюся и жду с нею встречи?..
  Ведь ее не люблю я, клянусь, не люблю.

  Григорьев Аполлон…

• Я вас люблю… что делать — виноват!
  Я в тридцать лет так глупо сердцем молод,
  Что каждый ваш случайный, беглый взгляд
  Меня порой кидает в жар и холод…
  И в этом вы должны меня простить,
  Тем более, что запретить любить
  Не может власть на свете никакая;
  Тем более, что, мучась и пылая,
  Ни слова я не смею вам сказать
  И принужден молчать, молчать, молчать!..

  Я знаю сам, что были бы преступны
  Признанья или смысла лишены:
  Затем, что для меня вы недоступны,
  Как недоступен рай для сатаны.
  Цепями неразрывными окован,
  Не смею я, когда порой, взволнован,
  Измучен весь, к вам робко подхожу
  И подаю вам руку на прощанье,
  Сказать простое слово: до свиданья!
  Иль, говоря,— на вас я не гляжу.

  К чему они, к чему свиданья эти?
  Бессонницы — расплата мне за них!
  А между тем, как зверь, попавший в сети,
  Я тщетно злюсь на крепость уз своих.
  Я к ним привык, к мучительным свиданьям…
  Я опиум готов, как турок, пить,
  Чтоб муку их в душе своей продлить,
  Чтоб дольше жить живым воспоминаньем…
  Чтоб грезить ночь и целый день бродить
  В чаду мечты, под сладким обаяньем
  Задумчиво опущенных очей!
  Мне жизнь темна без света их лучей.

  Да… я люблю вас… так глубоко, страстно,
  Давно… И страсть безумную свою
  От всех, от вас особенно таю.
  От вас, ребенок чистый и прекрасный!
  Не дай вам бог, дитя мое, узнать,
  Как тяжело любить такой любовью,
  Рыдать без слов, метаться, ощущать,
  Что кровь свинцом расплавленным, не кровью,
  Бежит по жилам, рваться, проклинать,
  Терзаться ночи, дни считать тревожно,
  Бояться встреч и ждать их, жадно ждать;
  Беречься каждой мелочи ничтожной,
  Дрожать за каждый шаг неосторожный,
  Над пропастью бездонною стоять
  И чувствовать, что надо погибать,
  И знать, что бегство больше невозможно.

  Он же…